00:24 06 апреля 2010 года
Утром 11 марта 1940 года Гедину доставили сообщение, что в четыре часа дня в своем кабинете в министерстве пропаганды его ждет доктор Геббельс. До этой встречи несколько знакомых–немцев, зная, что Гедин прилагает максимум усилий, чтобы добиться вмешательства Германии в советско-финскую войну, предостерегли его от обсуждения этого вопроса с истеричным министром, который считал необходимым предоставить финский народ на волю судьбы. Гедин и не собирался, понимая уже, что ничего добиться не сможет когда неожиданно все решилось само собой: едва Геббельс весьма любезно поприветствовал гостя и едва они сели в кресла, как министр пропаганды поинтересовался, не о Финляндии ли намерен разговаривать гость?!
-Да, о Финляндии, - подтвердил Гедин и после в сжатой форме изложил ту же самую историческую справку, которую за несколько дней до того уже выслушал Риббентроп. Шведу показалось, что Геббельс слушал внимательно.
Когда рассказ окончился, министр некоторое время молчал, словно размышляя. Затем произнес: «Да, но как это закончится теперь? Как закончится эта финская война?»
-Поражением, - ответил Гедин, - если финны в течение двенадцати часов не получат помощи. Мы в Швеции делаем все, что можем, и все, что позволено в рамках нейтралитета. Нет ни единого шведа, который в какой-либо форме не внес бы свою лепту. Даже маленькие дети в школах собирают пожертвования. Но официально мы действовать не можем, если не хотим получить войну с Россией, а этого мы не хотим!
-Но скажите мне, что сделали сами финны, чтобы избежать катастрофы?
-Они сражаются, как львы, чтобы спасти свою страну и свободу.
-Да, но есть границы возможного. Что они сделают, когда у них не останется сил, и шведской помощи не будет хватать?
Гедин попытался сыграть на политических струнах:
-В этом случае сложится ситуация, которая одинаково нежелательна для Германии и для Швеции. Поставленные превосходящим противником в чрезвычайно сложное положение, финны едва-ли будут иметь какой-либо иной выход, чем обратиться с просьбой о помощи к Англии и Франции.
Но Геббельс легко парировал его уловку:
-Помощь от западных стран! – насмешливо воскликнул он. – Мы знаем, что это за помощь на примере Польши! Я считаю, что Финляндии, как можно скорее, следует добиваться мира, даже на тяжелых условиях.
-Да, разумеется, мир в нынешней ситуации был бы лучше всего, но условия не должны быть так тяжелы, что Финляндия превратится в беззащитную калеку, которой в любом случае, раньше или позже, грозит полное поражение. Если они будут вынуждены капитулировать на уничижительных условиях, я думаю, это приведет к худшему.
-Нет, это недипломатично. Если они продолжат безнадежное сражение, они потеряют все. Если они сейчас примут условия, которые им выставляют, у них останется, по крайней мере, будущее.
-Господин рейхсминистр, вы не думаете, что немцы в подобном положении сражались бы до конца?
-Нет, я так не думаю. Когда мы проиграли мировую войну в 1918, мы покорились унизительному и оскорбительному миру, и все же смогли через пятнадцать лет подняться к новому величию. То же самое может произойти даже в Финляндии.
-Потеря Ханко так же невыносима для Финляндии, как потеря Куксхафена для Германии.
-Я не могу согласиться с этим сравнением. Насколько мне известно, новые русские требования не так уж тяжелы, как можно было бы ожидать. Я считаю, что столь мощная держава, как Россия, не может мириться с существованием мощной укрепленной линии другого государства практически в пригородах Ленинграда.
Гедин не сдавался:
-Это лишь предлог, поскольку Россия знает, что Финляндия будет удерживаться от использования своего географического положения для агрессии. Вам не следует думать, господин рейхсминистр, что я питаю недружественные или враждебные чувства по отношению к России. С 1885 года или в течение 55 лет я раз за разом проезжал через Россию от Балтийского моря к Тихому океану, между Каспийским и Черным морями и я храню лишь приятные и дружественные воспоминания от всех этих путешествий. В своих книгах, я выражал долг признательности России. А те услуги, которые оказали мне русские, я никогда не забуду. Это действительно так и это трогает мое сердце и мои чувства. Другое дело – большевизм. Я не испытываю ненависти к большевизму, и, на самом деле, не могу оспаривать право русских избрать для себя то мировоззрение и идеологию, которое им угодно. Это не касается никого, кроме них самих, точно так же, как национал-социализм есть исключительно дело немцев. Но с чем я не могу примириться, это русские планы мировой революции, которые, как я считаю, являются ужасным несчастьем для всего человечества. В «Майн Кампф» Гитлер высказал схожее мнение о большевизме.
-Для Германии большевизм не представляет опасности, - беззаботно ответил Геббельс. - Как вы знаете, у нас он запрещен.
…Когда подошло время откланиваться, Гедин произнес:
-Выражаю свою надежду и пожелание, что Германия, после того, как добьется победы, заключит гуманный и порядочный мир, прямую противоположность Версальскому. Надеюсь, что ни Франция, ни Англия не будут искромсаны, и Германия благодаря своей умеренности завоюет благодарность всего мира.
Геббельс ответил твердым и четким голосом, не подбирая слов и не оговариваясь:
-Да, это определенно. Мы заключим умеренный и справедливый мир, мир, который послужит на счастье всех народов, мир, благодаря которому новая война в Европе станет невозможной. У фюрера никогда не было и нет сейчас какого либо намерения уничтожить Англию. Англия будет существовать, как и прежде, но мы хотим задавать тон на континенте. Англия сохранит свое господство на море, как и прежде. Мы не хотим мести, только справедливости.
На этом разговор закончился. Они обменялись крепкими рукопожатиями.
Геринг. Впечатления Свена Гедина
Гесс. Впечатления Свена Гедина
Гиммлер. Впечатления Свена Гедина
Гитлер. Впечатления Свена Гедина